Зависимости Александра Вертинского: серп, молот и кокаин

Киевлянина Александра Вертинского — эстрадного артиста и автора знаменитой «Кокаинетки»  — до революции считали олицетворением эпохи упадка. А после его подозревали в шпионаже в пользу СССР. Редкий эмигрант, сумевший вернуться на родину, он стал одной из самых спорных фигур своего века. WAS рассказывает про взаимоотношения Вертинского с наркотиками и советской властью.

Кокаин

Немецкая фирма Merck продавала кокаин в маленьких баночках порциями по одному грамму. Стоила такая баночка 50 копеек. К началу Первой мировой войны невозможно было найти актрису или светскую львицу без такой баночки в дамской сумочке. Особым шиком считалось иметь при себе искусно выполненную ювелиром коробочку вроде портсигара или пудреницы, наполненную порошком. Такие коробочки назывались кокаинницами. Употребляли все: писатели, художники, военные. А поэты-декаденты несли свою зависимость как знамя.

Для окружения Вертинского кокаин и опий были одновременно стилем жизни и проклятием. «Помню, однажды я выглянул из окна мансарды, где мы жили (окно выходило на крышу), и увидел, что весь скат крыши под моим окном усеян коричневыми пустыми баночками из-под марковского кокаина. Сколько их было? Я начал в ужасе считать. Сколько же я вынюхал за этот год!», — писал он потом.

В 1915 году умерла любимая сестра Вертинского, то ли от передозировки, то ли покончила с собой в кокаиновом бреду. Это стало для поэта настоящим ударом. Именно тогда Вертинский впервые испугался за свою собственную жизнь: «Что же будет дальше? Сумасшедший дом? Смерть? Паралич сердца? А тут еще галлюцинации… Я жил в мире призраков!».

Он отправился к психиатру, профессору Баженову — это был первый шаг на пути исцеления. Однако полное избавление от зависимости произошло лишь в годы Первой мировой, когда Вертинский добровольно ушел на фронт санитаром. «Дьявольское зелье», как он сам его называл, заберет из жизни еще не мало друзей артиста. Но сам Вертинский к наркотикам больше не вернется.

Думал, что не вернется больше и в Россию. В 1919 году, вместе с остатками войска Петра Врангеля отплыл из Крыма в Турцию. Так началась его жизнь в эмиграции.

 

Серп и молот

Вертинского открыто недолюбливали в эмигрантских кругах, называли большевиком и советским шпионом. Артист, в свою очередь, пренебрежительно отзывался о, так называемых, «сливках» русского зарубежья. Он видел в большинстве из них глупых, потерянных, застрявших в прошлом людей. Со свойственной ему ироничностью Вертинский подмечал в своих воспоминаниях, как нищета и скитания открывали истинные лица бывших князей и сенаторов.

К белогвардейцам артист напротив относился с сочувствием. Для него это были «мальчики», которые «верили в свой подвиг», и при этом были заранее обречены, поскольку воевали за «прошлое». Именно об этом его знаменитый антивоенный романс «То, что я должен сказать». По одной из версий эта песня – дань памяти юнкерам, погибшим во время Октябрьского восстания 1917 года. По легенде, Вертинского однажды даже вызвали из-за нее в ЧК. «Вы не можете запретить мне их жалеть!» — воскликнул артист в разгар допроса. «Надо будет, и дышать запретим», — невозмутимо ответил чекист.

В ходе своих многолетних скитаний Вертинский постоянно заявлял о своей аполитичности: «Я ненавидел советскую власть? О нет! Советская власть мне ничего дурного не сделала. Я был приверженцем какого-нибудь иного строя? Тоже нет. Убеждений у меня никаких в то время не было».

Раздобытый для Вертинского друзьями греческий паспорт открывал перед артистом все границы, кроме одной — в СССР путь эмигранту был заказан. Вскоре к «запрещенным» странам присоединилась еще и Румыния – после тура по присоединенной Бессарабии Вертинского обвинили в разжигании прорусских настроений и выслали из страны. Однако сам поэт считал причиной высылки конфликт с любовницей «диктатора» Бессарабии генерала Поповича.

Впервые Вертинский обратился в советское посольство с просьбой разрешить ему вернуться в Россию в 1923 году. Но скитался по миру еще двадцать лет – Варшава, Берлин, Париж, Голливуд, Шанхай.  Он везде находил свою аудиторию, но его тянуло на родину. В ожидании возвращения Вертинский начинает писать свои воспоминания, в которых демонстрирует максимально возможную лояльность к советской власти.

По еще одной легенде возвращению артиста на родину содействовал лично Сталин, постановив: «Пусть приезжает». Вертинский приехал. И переполненный благодарностью стал писать стихи о своей «советской родине» и о ее вожде.

Песня «Он», посвященная Сталину, окончательно убедила злопыхателей, в том, что знаменитый артист продался за кремлевские гонорары, дачи и прочие советские бонусы. Вместе с тем, никаких бонусов Вертинскому не давали, его пластинки не выпускались, газеты о нем не писали, творчество осуждалось советской пропагандой.

Постепенно Вертинский впал в духовный и творческий кризис. После первой эйфории от возвращения пришло разочарование, а 1956 году с XX съездом партии все окончательно встало на свои места. После обнародования информации о количестве погибших в сталинских лагерях артист с горечью писал жене: «Кто, когда и чем заплатит за «ошибки» всей этой сволочи?!». Умер артист в Ленинграде в 1957 году, до последних дней испытывая жалость и разочарование.

Читайте дальше о том, как Ленин ходил на хипстерские вечеринки.

Авторка: Анастасия Жигулина