Житний рынок: От варяг к конструктивизму
В 1955 году ЦК КПСС взяло курс на “устранение излишеств в проектировании и строительстве”. Витиеватые лепнины эпохи “сталинского ампира” отходили в прошлое — за неимением средств и времени на изыски. После войны страна нуждалась в максимальном количестве квадратных метров, но это не означало полного отрицания эстетики в архитектуре. Отказ от избыточного стиля сталинского ампира возродил моду на модернизм, который стал единственным доступным стилем для зодчих страны вплоть до 1991 года. Глобальная экономия и все еще актуальный рефрен о великом коммунистическом будущем породил визуальный парадокс — миллионы однотипных “коробок” и уникальные авторские проекты, известные нам сегодня под хештегами SaveKyivModernism. Вместе с компанией SAGA Development вспоминаем историю одного из них — Житнего рынка.
Поиск экспериментальных форм в минимализме и функциональности архитекторы начали еще в начале 1920-го века — тогда, собственно, и зародился модернизм. Это был отклик на промышленную революцию XIX века и дух интернационализма, охвативший мир. Эпоха требовала строительства множества промышленных сооружений, а случайная находка французского садовника — железобетон — открыла возможности для монументальных форм. Никаких орнаментов, никаких отсылок к прошлому, только сталь и железобетон — таковы правила модернизма. Стремление к аскетизму в строениях охватило архитекторов по всему миру: среди пионеров архитектурного модернизма немец Вальтер Гропиус — основатель Баухауса, французский архитектор Ле Корбюзье, чьи типовые проекты позже лягут в основу советских хрущевок, и советский архитектор Моисей Гинзбург.
Но срок авангардной архитектуры оказался недолгим. Нацисты характеризовали Баухаус как стиль коммунистов и социальных либералов, из-за чего Гропиусу пришлось эмигрировать. Парадокс, но советских конструктивистов, в свою очередь, обвиняли в упадничестве и наследовании чужих идеалов. Уже в 1930-е годы в советская власть диктует повестку на пропаганду величия, и архитекторы возвращаются к классической архитектуре. Впрочем, в поиске компромисса между “забаненным” конструктивизмом и запросом на неоклассику родился новый эклектичный стиль — не то ар-деко, не то сталинский ампир.
Мрамор, лепнина, люстры и колонны отлично транслировали идею о светлом коммунистическом будущем, но по факту обеспечить всех граждан подобным жильем было невозможно: большинство продолжало жить в бараках и коммуналках. В 1955 году ЦК КПСС принимает постановление “Об устранении излишеств в проектировании и строительстве” — за излишества в фасадах будут даже лишать премий.
Архитектурная реформа Хрущева дала противоречивые плоды — миллионы однотипных построек, навевающих сегодня тоску и безысходность на поколения миллениалов и зумеров. Но, кроме “коробок”, эпоха неомодернизма породила традицию мозаичных панно, а именно жанр киевской монументалистики, и ряд узнаваемых зданий в стиле брутализма и конструктивизма.
Яркий пример строения эпохи модернизма — Житний рынок архитектора Валентина Штолько, возведенный в 1980 году. В своей книге для архитекторов и проектировщиков “Архитектура сооружений с висячими покрытиями” Штолько писал, что подобные сооружения стали возможны благодаря развитию технологий. Хотя подобные инженерные решения архитекторы воплощали в жизнь еще в античности: “По сообщению Плиния, тент, натянутый над Колизеем в Риме, казался более удивительным, чем гладиаторский бой”. Речь о велариуме — навесе, которым защищали зрителей амфитеатра от солнца и дождя. Велариум над Колизеем, жилища-шатры из войлока, мосты из лиан и парусные суда — все это предтеча тентовой архитектуры. С обретением высокопрочной стали архитекторы смогли создавать рекордно большие пролеты — дома, рынки, фабрики, стадионы с висячими покрытиями, висячие мосты.
В своей книге Штолько писал, что “из всех строительных конструкций висячие системы — наиболее трудная часть строительства”. Возможной она стала благодаря появлению вычислительной техники и новых материалов — высокопрочных канатов, проволоки, листового металла.
Владимирский рынок стал одним из первых проектов в СССР, где покрытием стала висячая железобетонная оболочка. Аналогичные рынки построили в Мариуполе и белорусском Гродно. Но Житний рынок стал проектом более глобальным. По изначальному замыслу, это должен был быть комплекс из крытого рынка на три уровня, торговой площади и гостиницы. Как писал Штолько, предполагалась “расчистка от сооружений, не являющихся памятниками архитектуры”. Но в итоге район и окружающую рынок застройку решили сохранить как заповедную зону, а перечень сооружений под снос свели до минимума. Компенсировать дефицит пространства архитекторам пришлось за счет “вспарушенной” крыши и балконов вдоль здания. Систему железобетонного висячего покрытия просчитывали на специальных ЭВМ. Рынок проектировали на 1350 торговых мест — на тот момент это был крупнейший крытый рынок в Европе.
Украинский график и монументалист Анатолий Домнич неспроста создал для Житнего рынка панно “Из варяг в греки”. Это путь, который на протяжении трех столетий соединял Византию, Киевскую Русь и Скандинавию. Киев был одним из портов, принимающих варягов, а главным торговым районом был Подол. Жили здесь в основном купцы да ремесленники, чью профориентацию можно понять по сохранившимся топонимам Дегтяри или Гончары-Кожемяки. А в центре Подола располагался Житний Торг — самый многолюдный рынок Киева, в отличие от Бабиного торжка на Старокиевской горе, где проживала и отоваривалась немногочисленная знать. Располагалось Торговище между нынешней Контрактовой площадью и Житним рынком. Сюда приезжали за товаром заграничные купцы, здесь собирали “черные” вече, тут множились торговые кварталы — греческие, турецкие, армянские, здесь проводили ярмарки и “контракты”. Налоги собирали зерном, а на вырученные деньги строили церкви. Так в разное время здесь построили церковь Успения Богородицы Пирогощу, доминиканский монастырь святого Николая и магистрат.
А к Олимпиаде-80 построили уникальный объект конструктивизма — Житний рынок. Правда, туристов локация принять так и не смогла — гостиница так и осталась проектом. Теперь же под вопросом судьба самого рынка.
Как и создатели здания Житного рынка, авторы проекта ANDRIYIVSKY City Space, который вскоре появится на Андреевской, 22, тоже смотрят в будущее. Начиная реконструкцию недостроенного здания середины нулевых, архитектор и девелопер сознательно отказались от псевдоисторической застройки, которая предполагалась здесь изначально: архитектурные подделки “под старину” обесценивают подлинную историческую ценность архитектуры и к тому же не дают высказаться современным архитекторам.
Тем не менее, недострой было решено не снести, а перепроектировать. Именно по этому пути сегодня все чаще идут европейские и американские мегаполисы: это более сложный, но и более этичный подход к городской среде, отвечающий тренду циркулярной экономики. При этом здание комплекса будет бережно интегрировано в окружающий его подольский ландшафт: и по этажности, и по внешнему виду.